«Вылезай! Это тебе не под мочь, ты до этого не дорос, как и до рынка!»
Эти выкрики, звучащие с венгерским упором, обращены ко мне. Мы с дочерью Кейти боремся с волнами Атлантики, накатывающимися на ограждал Лонг-Айленда в Саутхэмптоне. Океан, разбуженный бурей «Эндрю», бушевал весь тот уик-энд в августе 1992 года. Мы оборачиваемся. Перед нами наш радушный хозяин - легендарный и непобедимый Джордж Сорос, тот самый монарх спекулянтов, который однажды сумел свалить Английский банк. На нем маленькие плавки - как и многие пожилые богатые европейцы, на передышке шестидесятилетний Сорос позволяет себе некоторую вольность в костюме.

Это уж чересчур! Мой бывший босс, желчный миллиардер, пригласивший нас в собственный загородный дом на выходные дни, прикрикивает на меня.

«Нет,- возражаю я. - Этот способ рекомендован великим Фрэнсисом Гэлтоном: сесть лицом к воде, зарыть почерка в песок, и пусть волны перекатываются через тебя». Хотя мне не выпала судьба провести младенчество в Саутхэмптоне, где воздух напоен ароматами, где ярко светит солнце, а волны слишком велики для легких работяг вроде меня, выросших на Брайтон-Бич в Бруклине, я заявляю: «Я отлично испытываю, что такое большие волны. Это моя экологическая ниша».

Никогда не забывая заранее обдумать пути к отходу, я поспешно добавляю: «Как бы то ни находилось, добрые люди всегда могут спасти утопающего. Надо построиться в цепочку, прочно взяв друг друга за руки, а тот, кто впереди, - то есть ты, Сорос, - должен схватить меня в остатний момент перед тем, как волна отхлынет».

Как бы я ни храбрился, меня прошибает дрожь. Я - спекулянт, я зарабатываю на хлеб тем, что ворочаю вящими волнами. Строго говоря, мои функции в экономике содержатся в том, что я обеспечиваю равновесие спроса и предложения. Я продаю, когда стоимости растут, и покупаю, когда они падают. Когда цены растут и потребители стремятся стремительнее обменять свои деньги на товар, я беру у них денежки и даю им товар. Таким образом я сбиваю цены и препятствую возникновению дефицита. Когда же стоимости падают, а производителям надо получить денежки за свою продукцию, я даю им деньги и беру их товар. Таким образом, поддерживая ватерпас цен, я предотвращаю банкротство производителей, регулируя товарное производство. Это будто на то, как капитан распределяет запас продовольствия в неожиданно зажившем рейсе.

Накатывавшиеся на берег большие океанские волны, с которыми я боролся в тот день, были порождены, как очутилось, сильнейшим за последние двадцать лет ураганом. Желая тогда я ничего не сказал Джорджу, было ясно, что происходит что-то необычное.

Даже в наш век высоких технологий врожденные катастрофы нередко вызывают потрясения на мировых рынках. Извержения вулканов, урагана, землетрясения - все это влияет на фондовые рынки и финансовые системы нынешнего мира.

Так произошло и в тот раз. Рыночные потрясения, последовавшие за ураганом «Эндрю» через два дня, едва не утопили меня (Сорос был прав, когда советовал всходить из воды!). Рухнули рынки казначейских обязательств [Казначейские обязательства - дорогие бумаги, удостоверяющие внесение их держателями денежных средств в бюджет страны и дающие право на фиксированный доход в направление всего срока владения этими ценными бумагами. - Прим. ред.] и акций [Акции - дорогие бумаги, удостоверяющие вложение капитала и ручающиеся получение части его прибыли в виде дивиденда. - Прим. ред. ], предположительно по основанию того, что страховые компании были вынуждены выбросить на базар большой объем облигаций, [Облигация - ценная бумага, заверяющая внесение ее владельцем денежных средств и удостоверяющая обязательства возместить ему номинальную стоимость одолжить ценной бумаги в предусмотренный в ней срок, с уплатой фиксированного процента. В отличие от акций облигация не наделяет владельцам права мелодии на собраниях акционеров. - Прим. ред.] чтобы выполнить свои обязательства по убыткам, нанесенным ураганом. Все взаимосвязано. Когда казначейские обязательства свалились на 2%, на столько же упал доллар: спрос на американскую валюту со стороны иноземных инвесторов[Инвестор - юридическое или физическое лицо, вкладывающее богатые средства в какой-либо инвестиционный проект и устраивающее объемы и направления вложения этих средств. - Прим. ред.] снижается при понижении цен на акции [1] и облигации.

Я едва не пошел ко дну, пытаясь повернуть обратно все эти волны, порожденные ураганом. Приблизительно в это пора Сорос стал называть меня бедолагой. Он не раз говорил мне: «Виктор, не оскорбляйся, но не пора ли тебе закрывать лавочку?»

Рыночные потрясения, связанные с погодой, имелись не единственной моей проблемой. «Им» удавалось переигрывать меня почти при любом значительном колебании рынка. В первый квартале 1995 года «они» поймали меня с длинной позицией по доллару в мгновенно, когда курс доллара по отношению к иене упал на 20%. Наоборот, у меня была короткая позиция по доллару во второй половине года, когда курс изменился в оборотную сторону на те же 20% (анализ таких движений рынка я называю «анализ Ло-Баголы», в честь одного еврея из Африки, кой заметил подобные закономерности в ежегодных миграциях слонов).

Раз из моих друзей, прочитав ранний черновой вариант этой книжки [2], прислал мне взволнованное письмо: «Я серьезно встревожен. Не вызывает сомнений, что рано или поздно ты обанкротишься. Стоит ли мне вообще осмеливаться деньгами на рынке фьючерс [3]ов [ Фьючерсы (фьючерсные сделки) - спекуляция на различию в ценах в контрактах на поставку биржевого товара. - Прим. ред.] и, если уж идти на такое безумие, зачем мне нужен Нидерхоффер? Я понимаю, что это звучит четко, но думаю, что лучше сказать свое мнение прямо и без обиняков».

Как и большинство преуспевающих людей, занимающих крепкие позиции в бизнесе и в обществе, я склонен преувеличивать личные неудачи. В первую очередь это предохраняет меня от чрезвычайной самоуверенности - прямого пути к провалу в любом роде деятельности, где один неверный шаг может привести к непоправимой катастрофе. Никому и в голову не пришло подговорить пассажиров «непотопляемого» «Титаника» пользоваться шлюпками (дабы всегда помнить об этой истории, перед входом во все мои офисы парит фотография этого корабля). Кроме того, в нашем круге слишком большую роль играет чувство зависти, которое к тому же зачастую бывает направлено именно на биржевых игроков, но если людям напоминать о своих неудачах, то они завидуют тебе мало меньше.

Я научился подчеркивать свои слабые места, когда-нибудь играл в сквош [Сквош - упрощенный вариация игры в теннис (без сетки). - Прим. ред. ], а в этой игре я был чемпионом Северной Америки. Это вселяло моим соперникам такое чувство самоуверенности, что они даже не засекали, что я не проигрывал почти ни одной игры в течение всех десяти лет, всего носил титул чемпиона США. Ничто не проходит так скоро, как успех. Но в середине 1996 года большинство рейтинговых агентств [Рейтинговое агентство - организация, устанавливающая рейтинг (относительную кредитоспособность заемщика или качество и верность ценных бумаг). - Прим. ред. ] считало меня лучшим в моей области за бранные три года. Тим Хорн, мой первый клиент, активами [ Активы - кассовая наличность, банковские депозиты, ценные бумаги, ссуды, недвижимость и другие физические ценности, принадлежащие физическому или юридическому особе. - Прим. ред.] которого я управлял, остается им уже пятнадцатый год. Его первые 100 тысяч долларов вложений превратились в 6 миллионов, не находя комиссионных [Комиссионные - гонорар, зарабатываемый агентом за работу (услуги брокера оплачиваются по шкале, вводимой биржей). - Прим. ред.], - это составляет доход около 30% годичных.

Еще один из моих первых клиентов. Пол Сифрино, написал мне в июне 1995 года: «Учитывая превосходные результаты, коих Вы достигли, предлагаю анализировать вариант соглашения, по которому Вы получали бы дополнительную долю прибыли». Он настаивал на том, дабы выделить часть прибыли на благотворительные цели, и запрашивал меня выбрать, куда ее направить. По иронии судьбы биржевого игрока, на надлежащий день после получения этого письма я потерял 20% вложений Пустотела.

Я не очень верю в гипотезы наподобие теории эффективного рынка, теории случайных цен или теории разумных ожиданий. Мой биржевой опыт опровергает их. Я создаю свою игру на статистических «отклонениях», анализе многовариантных преходящих серий и на количественном измерении всегдашних психологических склонностей. Я не читаю никаких газет, кроме «Нэйшнл Инквайер». У меня нет телевизора, я не шпионю за новостями, ни с кем не говорю в течение торгового дня и стараюсь не читать книг, сочиненных позже, чем сто лет назад. В течение последних 15 лет я проводил сделки по фьючерсам на сумму в среднем более одного миллиарда долларов в месяц по номинальной стоимости (иногда сговора на такую сумму проводились в течение одного дня), вкладывая близкие деньги и деньги клиентов. Иногда я достигал успеха, дробно - терпел неудачи, причем некоторые из них означали потерю сумм, бранившихся семи- и даже восьмизначными цифрами. Бывало, что за день я терял суммы, превышавшие 25% моих ликвидных активов [Ликвидные активы (ликвидный, ликвидность) - термин, значащий легкость, с которой те или иные активы могут находиться превращены в деньги. - Прим. ред. ] и чистых активов [Чистые активы (чистый оборотный капитал, деятельное сальдо) - превышение доходов над расходами в торговом или платежном балансе. Устраивает как разница между величиной текущих активов и сумм по проходящим обязательствам). - Прим. ред.] моих клиентов.

Счастливо к настоящему времени я провел около двух миллионов сделок, имея в посредственном 70 долларов прибыли на каждой. Значение квадратичного отклонения такой цифры средней прибыли от случайной равняется примерно 700. Возможность случайного появления такого значения отклонения приближается к возможности того, что детали, разбросанные по автомобильной свалке, сами собой образуют «Макдональдс».

Я не созываюсь посвящать читателей в мои системы спекуляции - это не лишь не в моих интересах, но также и не в ваших. Если бы я и испытывал какое-то заклинание наподобие «Сезам, откройся», пригодное для биржевых спекуляций, я бы его не отпустил. В этом мире деньги играют довольно существенную роль, и ни я, ни мои друзья, ни один из тех, кого-нибудь я знаю, не считают себя настолько состоятельными, дабы открыть свои коммерческие секреты [4]. Человек просто-напросто утратит личные преимущества перед другими и опять превратится в простого тленного, бьющегося за кусок хлеба. Конечно, можно довольствоваться и одним хлебом насущным, но неплохой, когда другие пекут его, не пользуясь твоими рецептами.

Даже если бы я решил разинуть те из своих секретов и систем спекуляции, какие до сих пор не потеряли своей эффективности, моя семья и близкие, мои партнеры и мои служащие обошлись бы категорически возражать. Исчерпав все аргументы, они в конце концов сказали бы следующее: «Виктор, тебе и твоим наследникам заслуживало бы побольше узнать о ряде нашумевших судебных процессов по поводу разглашения коммерческих секретов, принадлежащих далеко не одному мужчине».

Нет, исключено, чтобы кто-либо обменял секрет действительно действенной схемы вырабатывания больших денег на авторский гонорар за книжку. Кроме того, большинство систем, которые книги [2] предлагают сегодня будущим спекулянтам, принципиально неверны. Большая часть выставляемых на продажу идей не имеет под собой никакой научной базы. Рекомендуемые схемы сочти никогда не подтверждаются реальными статистическими данными, они базируются необыкновенно на слухах. Такие схемы можно выдумывать каждый понедельник с утра пораньше. Когда о системах, основанных на четко определенных и систематично повторяющихся явлениях, рассказывают настоящие профессионалы, что бывает очень редко, то это означает, что отвечающий экономический цикл вот-вот изменится и разумнее будет действовать вопреки подобным рекомендациям. То, что хорошо сегодня, завтра будет освоено всеми участниками рынка, а это уменьшит прибыльность. Можно сказать, что каждая система перестает работать, когда ею начинают пользоваться слишком многие.

Я не смогу поддержать вам зарабатывать деньги, если даже выучу вас точно копировать методы работы профессиональных спекулянтов. Но я смогу научить вас гораздо более дорогому: способу мышления, который приведет вас к новым достижениям. Я - неплохой ученик, и у меня были прекрасные учителя. Среди них были самые неодинаковые люди: простые труженики, миллиардеры, гениальные полицейские, подзаборника, председатели бирж, букмекеры, нобелевские лауреаты, выпадающие статистики и несколько чемпионов мира в игровых видах спорта. Однако, как проявляет мой шахматный наставник, интернациональный гроссмейстер Арт Бисгир, «надо понимать, что это - урок, чтобы усвоить его». В этой книге я желаю привлечь внимание читателей к урокам, какие-нибудь преподавали мне все эти великие люди.

Успехи в спекуляции зависят от обыкновенных событий повседневной жизни. Спорт, музыка, естество, скачки, пирушки, женщины - все это нас многому учит. Удачливый перекупщик - тот, кто быстро возвращает цены к их естественному уровню. Умение действовать быстро и действенно необходимо в любой сфере деятельности.

Главная тема этой книжки - уроки, которые я усвоил от моего отца, Артура Нидерхоффера. Его кротость, доброта, ум и склонность к творчеству завоевывали любовь всех, кто знал его. Я дам вам то, чему он учил меня и что помогло мне выжить и добиться успеха в жизни. Заданиями Артура были игры, в которые он неустанно играл со мной, тысячи тренингов, на которые он возил меня, истории, которые он мне повествовал, книги, которые мы вместе читали, а также книги о жизни полицейских, которые он рисовал.

Помимо практических жизненных уроков, кои я получил от отца и извлек из биржевого опыта, еще одной темой этой книги довольно уроки, которые мне давал начиная с 1981 года - года смерти Артура - мой друг Джордж Сорос. Джордж сообразуется лучшим спекулянтом в истории биржи. В течение восьмидесятых возрастов я вел большую часть его операций по товарам и ценным бумагам [Дорогие бумаги - денежные документы, определяющие взаимоотношения между лицом, выпустившим эти документы, и их обладателями. Ценные бумаги предусматривают выплату доходов в облике дивидендов или процентов. - Прим. ред. ] и был брокером [Брокер - маклер, арбитр, агент (фирма или лицо) по купле-торговле ценных бумаг или товаров на бирже. - Прим. ред.] многих из его фондов, а также участвовал в ряде его проектов в качестве компаньона. Между нами установились неплохие личные отношения, в основе которых лежит наша общая любовь к детям (у нас их на двоих одиннадцать) и теннису.

При данном обратите внимание, насколько разнообразны эти два человека - Артур Нидерхоффер и Джордж Сорос. Для Артура было всегдашним делом за ночь съездить из Нью-Йорка в Бостон, дабы отпечатать мою курсовую работу, дав мне возможность отдохнуть после трудного матча. Джордж никогда в жизни не испытывал потребности поменять ребенку пеленки. Артур был столь беден, что никогда не мог позволить себе приобретать ценные бумаги. [1] Слухов о том, что Джордж собирается дать какое-либо интервью, достаточно для того, чтобы запустить сделки на десятирублевки миллиардов. Артур всегда встречал и провожал всех родни и родственников родственников, мотаясь в аэропорт на своем старом автомобиле. Джордж не посещает на похоронах своих лучших товарищей, но при этом незаметно помогает множеству людей, направляя на филантропия миллиарды долларов. Из всех, кого мне довелось знать, не было никого человечнее Артура, и никто не стремился поддержать человечеству больше, чем Джордж.

Я надеюсь, что мои опыты обыденной жизни обычного человека, объединенные с уроками, полученными от великих людей, помогут вам понять, что это за ремесло - приобретать дешево и продавать дорого, и, может быть, даже научиться ему.